больше говорил, иногда — довольно эмоционально, даже немного размахивая руками. Елкин больше слушал, кивал, что-то переспрашивал и опять же, судя по реакции — соглашался. Кира просто слушала, смотрела, иногда улыбалась.

Несколько раз к нему подбегали Лиза и Лида. Присаживались, что-то говорили, смеялись, отдыхали. Потом — снова убегали.

— Я так благодарна тебе, что вовлек меня во все это! Мне так это нравится! Вот прямо сейчас бы расцеловала, но — неудобно! — шептала ему Лиза. А Лида рядом — просто улыбалась. Похоже ей тоже — все нравилось.

Несколько раз ловил на себе взгляды Киры, улыбался ей, но не подходил.

На большом перерыве все собрались в самой большой гримерке, чтобы перекусить. Места было маловато и каждый устраивался, как мог. Часть продуктов в уже готовом виде предоставила администрация ДК, часть — особенно спиртное, в небольшом количестве, притащили они с Калошиным. Улучили момент — и сбегали в магазин неподалеку.

Илья сначала надулся, как мышь на крупу, но потом согласился, что если по чуть-чуть, то можно, ничего страшного не будет.

Дирекция ДК, надо сказать, заняла странную позицию. Директор почти постоянно находился рядом, но в процесс не вмешивался. Смотрел, молчал. Да! И помогал чем мог, по мере обращения за такой помощью. Указания он такие получил, что ли? Типа — «Не мешать и ни в чем не отказывать!». Правда на Илью поглядывал с подозрением, с опаской — не иначе опасался, что подсидит его мерзавец залетный!

Когда голод был сбит, начались какие-то посиделки. Наверное, именно про такие рассказывают артисты после выхода на пенсию. Время до конца перерыва еще было, на сцену никто не звал. В основном, блистал, конечно, Елкин. Сыпал шутками, рассказывал какие-то побасенки, веселил людей. Очень смешно выходило и душевно! Уже без удивления видел Косов, как буквально заглядывая ему в рот, слушают люди конферансье.

— Ну-с… а молодые люди что же примолкли? Может порадуют нас какой веселой историей? — обратился он к Калошину, и выходит — к Ивану, потому как сидели они рядом.

— Соревноваться с мэтром? Так себе затея…, - пробормотал Косов.

Елкин услышал, улыбнулся:

— Ну, Иван, не всегда же я был… как вы сказали — мэтром. Игорь! Может быть споешь что-нибудь?

Но Калошин отказался:

— Если спеть — это вон, к Ивану. У него постоянно что-то новое, неизбитое!

Быть в центре внимания многих людей, большая часть из которых молодые, красивые женщины, конечно, приятно. Но — не всегда!

Иван как раз разглядывал коленки сидевшей напротив него танцовщицы.

«Очень ничего себе коленки! Очень… симпатичные!».

Лиза, запеленговавшая его взгляд, прошипела, не убирая улыбки с лица:

— Ты сейчас дырки прожжешь на трико у бедной девочки! Если уж тебе так… не терпится поглазеть, смотри на мои! — и чуть приподняла выше подол платья, открыв свои, не менее красивые колени.

Ее слова услышали. Получилось так забавно, что присутствующие рассмеялись. Смеялись все, даже Варя, сидевшая чуть поодаль. Особенно веселилась танцовщица, обладательница красивых ножек. Только Кира улыбалась как-то… «деревянно». И это опять было… неприятно!

— Ладно… если Вы так хотите…

Иван взял гитару, чуть подвинулся, чтобы было удобнее:

— Если у Вас нету дома,

Пожары ему не страшны!

И жена — не уйдет к другому,

Если у Вас, если у Вас,

Если у Вас нет жены!

Ему нравилось, что людям нравится! Задумчивый взгляд Вари на него; чуть обиженный — Киры; немного удивленный — Лиды; и восторженный — Лизы.

«Гарем! Как есть гарем! Канон, однако!».

— Если у Вас нет собаки,

Ее не отравит сосед!

И с другом не будет драки,

Если у Вас, если у Вас,

Если у Вас друга нет!

— Оркестр гремит басами!

Трубач выдувает медь!

Думайте сами, решайте сами –

Иметь или не иметь!

Иметь или не иметь!

Заинтересованный взгляд Калошина, размышляющего — стоит песня, или — не стоит? Немного раздраженный — Ильи; веселая, вся в слух ушла — Тоня. И очень задумчивый Елкин.

— Если у Вас нету тети,

То Вам ее — не потерять.

И если вы не живете,

То Вам и не, то Вам и не,

То Вам и не умирать!

Не умирать!

По окончанию песни все захлопали, смеялись. Только Елкин негромко сказал:

— Какая грустная песня… философская, я бы сказал. Хотя — все правильно! Жить нужно полной жизнью, а не бояться постоянно — кабы чего не вышло! Ну, молодой человек, а повеселее что-нибудь есть?

Косов подумал, тряхнул головой:

— Хорошо, когда женщина есть –

Леди, дама, сеньора, фемина!

А для женщины главная честь –

Если есть с нею рядом мужчина!

И повсюду, особенно здесь –

Где природа дика и невинна…

— А-а-а-а ба-боч-ка!

Крылышками — бяк-бяк-бяк!

А за ней воробушек — прыг-прыг-прыг!

Он ее голубушку — шмяк-шмяк-шмяк-шмяк!

Ам-ням-ням-ням! Да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг!

Иван поднялся, чтобы можно было и интонацией, и движениями передавать… «накал эмоций!».

— А ну-ка, друзья! Все вместе!

Повторил куплет. Люди смеялись, хлопали, подпевали. Он уставился взглядом в танцовщицу «с коленками»!

«Зарумянилась! Понимает же, что это шутка — но ей приятно!».

— Вы мой ангел! Вы — мой идеал!

Моя звездочка, ягодка, рыбка!

Губки — жемчуг, а зубки — коралл!

Хороши так же грудь и улыбка!

Я таких никогда не встречал,

Пусть исправится эта оши-и-ибка!

— Друзья! И снова все вместе! И-и-и…

— А! Ба! Бо! Чка! Крылышками — бяк-бяк-бяк-бяк!

Долго Илья не мог успокоить людей, чтобы выгнать их на продолжение репетиции на сцену! Смеялись, перепевали, делились впечатлениями! Даже Елкин, посмеиваясь, приговаривал:

— Вот, девочки! Типичный пример, что Вас ждет, если Вы утратите бдительность! Шмяк-шмяк-шмяк-шмяк! Ам-ням-ням-ням! Да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг! Браво, Иван! Браво! Брависсимо!

Лиза пихнула его кулачком в бок и прошептала, смеясь:

— Дома будет тебе и ам-ням-ням и шмыг-шмыг-шмыг! Вот получишь же ты! Ох, Ваня! Ну выпросишь же ты у меня!

Он наклонился к ней и просил шёпотом:

— А что я получу дома?

— Все! Все ты получишь! Вот все-все-все! Все, что захочешь!

— И даже — «И хочется, и колется?»

Лиза расхохоталась, и потом, так же шёпотом:

— Да! И даже это! Я уже и сама этого хочу! Очень хочу!

В коридоре Косов столкнулся с Кирой. Как не избегал, как не увиливал…

— Все развлекаешься, Ваня? — Кира улыбалась, но похоже — через силу.

— Кир! Ну пожалуйста! — прошипел он.

— Что пожалуйста? — и бровь удивленной дугой.

— Кирочка! Милая моя! Не рви ты нервы ни себе, ни мне! И сердце… тоже — не рви! —